Художник Матвей Вайсберг рассказал о знаменитой серии картин о Майдане «Стена», почему живопись надо защищать и о других интересных вещах
В Запорожье, как писала «Индустриалка», привезли знаменитую выставку картин о событиях Майдана «Стена» известного украинского художника Матвея Вайсберга. Художник — участник Майдана, провел там 90 дней. Цикл «Стена» стал настоящим резонансным событием в Украине и мире. Он состоит из 28 картин, которые образуют единый блок — стену. Но в то же время каждая — полноценное произведение искусства.
«Стену» показывали в разных городах Украины. А также в Лондоне, Варшаве, Тбилиси, частично — в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Берлине. Недавно картины вернулась из Литвы, где их демонстрировали в Шауляе и Вильнюсе. (В Литве презентовать выставки художнику не удалось из-за карантина). Подробнее о выставке читайте здесь.
«Индустриалка» пообщалась с Матвеем Вайсбергом не только о «Стене».
-Матвей, над чем вы сейчас работаете?
-Последнее, что я делал — зимние пейзажи, такая аллюзия на Брейгеля. Я не всегда делаю такие «буремні» картины, как «Стена». У меня достаточно много тем, которые возникают сами. Специально сидеть и думать, что ты будешь делать через месяц получается очень редко. Потому что через месяц жизнь может круто повернуться и показать тебе другие вещи, которые тебе захочется или не захочется рисовать. В этом есть большое счастье той работы, которой я занимаюсь — определенная непредсказуемость. Когда-то я сказал, что если бы знал, что буду делать через месяц, то вообще перестал бы рисовать, это неинтересно.
И серия «Стена» тоже возникла спонтанно, из событий. Всегда говорил, что я это сделал, потому что не мог не сделать, но лучше бы этого не было. Это не есть пиар на крови. Когда я начал рисовать, то думал не о выставках, а о том, какую статью мне за это дадут по законам 16 января. И по ним все были террористами. Мне на телефон приходили сообщения, что вы находитесь в зоне террористических действий. Все их получали и были нарушителями. Конечно, сейчас этих законов нет, их отменили сразу, когда убежал Янукович. Но рисовал-то я начинал, когда они были. Рисовал «Стену» с 28 января по 8 марта 2014 года.
-Вы фотографировали происходящее на Майдане для будущих картин?
-Да, на телефон и на небольшой фотоаппарат. Потому что не будешь же ходить с блокнотом и делать зарисовки. Когда фотографировал, то уже знал, что у меня будет и для чего это делаю. Главное, что я понял форму, матрицу, в которой я это буду делать, что это будет не одна большая работа, а ряд эпизодов — «Стена».
-На «Стене» — конкретные события?
-Да, знаковые. Например, ночь с 10 на 11 декабря, когда Киев встал. Первые светошумовые гранаты на Грушевского. Трубач на Грушевского. Страшное затишье перед убийством. 18 февраля, когда была так называемая «мирна хода».
-Картины расположены в хронологическом порядке?
-Практически да. Хронология моя, но она почти совпадает с общей хронологией.
-У них есть свои названия?
-Нет, только общее название — «Стена». Возможно, когда-нибудь, если будут такие времена, что ее можно будет вешать последовательно… Понимаете, это не разгадывание ребуса. Это имеет отношение к событиям, которые там были и что я художник, какой я художник.
-Живопись прямого действия, как вы назвали.
— Да. Когда писал картины, и потом, когда на них смотрел, то чувствовал запах паленой резины и слезоточивого газа. И довольно долго. А когда рисовал первые картины, то просто кричал.
«Я дерево немаленькое»
-Почему вы стали художником?
-У меня мама искусствовед. И я с детства не хотел и не мог стать никем кроме, как художником. Когда был маленьким, то изрисовал все стены и все, что только возможно. Когда мама поступила в художественный институт у нас появились большие книги по искусству. Мне страшно нравилось перерисовать картинки. Очень быстро, что называется у детей, хорошо рисовать. «Этот мальчик хорошо рисует».
Потом я поступил в Республиканскую художественную школу. А это уже был выбор профессии на всю жизнь. И всё.
-Как сложился ваш стиль? Вы же не всегда рисовали, как сейчас.
— Гёте говорил, что стиль — это человек. Надеюсь, что мое развитие предполагает некий подъем. Я к своим работам приблизительно с середины 1980 годов отношусь уже серьезно. Хотя и до того были неплохие. Но они были поисковые. А с середины 1980-х — это уже я.
-Какие же события повлияли на вас, что вы рисуете так, как сейчас?
— Да каждодневные события, это может быть все, что угодно.
-А главные?
— Майдан. Смерть отца на меня очень сильно повлияла в 1988 году. Я иногда и сейчас возвращаюсь и рисую. Рождение сына Симона. Я время от времени рисую его портреты. И вижу, как из маленького сверточка вырос в такого микеланджеловского Давида. Ему в марте будет 16.
-Сын рисует?
-Нет и я не настаиваю. Задатки у сына есть. Но нет такого желания рисовать, как у меня. Меня, извините за выражение, «перло» — мне надо рисовать, это такой физиологический акт. Я против навязанной семейственности в профессии, иначе мы все будем цеховиками. И потом, как сказал один скульптор Родену, в тени большого дерева ничего не вырастает. Смею полагать, что я дерево немаленькое. И вырасти в этом смысле достаточно сложно.
«Оказывается, живопись надо защищать»
-Что такое художественный арьергард, в котором вы работаете?
— Он возник в конце 1980-х, когда на смену таким основополагающим вещам, как живопись, рисунок пришли постмодернистические практики, например, инсталляции и видеоарт. Мне кажется, что я художник остросовременный. Это видно и по темам. Хотя иногда я рисую Библию. И арьергард был таким ответом на постмодернистические практики. Арьергард — эта та последняя рота, которая защищает отход. Это не хуже, чем авангард. Сзади надо отбиваться. И мы отбивается. Оказывается, живопись надо защищать. Потому что всякие искусствоведы начали объявлять о смерти живописи. Я сначала очень обижался. Как говорил мой друг Ваган, гениальный художник, я получаюсь натуральный труполюб, некрофил, если люблю то, что умерло. Да идите вы лесом! Я считаю, что пока ребенок будет брать в руки мел, карандаш или кисточку, он будет делать это всегда. Это потребность с тех пор, как человечество осознало себя.
Фотографию очень люблю и сам ею увлекаюсь. Но по большому счету, за редким исключением, искусством не считаю. Для меня это вспомогательная вещь. Потому что гоняться за воробушком и его зарисовывать… Я его сфотографировал и пока он у меня на сетчатке еще живет, я его нарисовал. Можно рисовать с фотографии, если ты знаешь, как это делать с натуры. У меня такой принцип — если могу нарисовать с натуры, то рисую с натуры. Если нет — то могу рисовать по памяти. Но в некоторых вещах фотография мне нужна, как документ.
— На своей странице в Facebook вы публикуете разные интересные истории из жизни. Как возникла такая идея? И можете вспомнить одну из них?
-У меня растет сын. А я кое-что помню про тех людей, которых уже нет, которых уже не спросишь. И мне очень хотелось записать для него какие-то семейный байки.
Есть еще причина. Никогда не стремился и не был мейнстримом — основным течением. Я сам по себе. А группах есть определенного рода заангажированность. Есть искусствоведы, которые, я бы сказал, определённую группу художников или определенную историю. Я читаю и думаю — а где же мы, уличные, андеграундные художники? У нас улица была первым экспозиционным залом, где, во время перестройки, появилась возможность заявить о своем существовании, как у художников. И решил восполнить пробел.
Вот, например, один из случаев. Мы с моим другом Ваганом приехали из Одессы в Москву на выставку Шагала. Были легкие на подъем. Это была первая большая выставка Шагала, она проходила в музее Пушкина. Вага походил, посмотрел и сказал: «Ты в десять раз круче». С этой вестью мы и ушли. Я понимал некоторое преувеличение. Но вот мы были такими, играли в такие игры.
-У вас много интересных случаев про вашу службу в армии.
-Про армию расскажу первую историю. Когда нас, сто киевлян разных национальностей, высадили на плацу в минус 45 в Чите, в Забайкалье, я вдруг г услышал: «О, бандеровцы приехали». 1078 год. Так я стал бандеровцем в первый раз. Я так сильно удивился. За два годы службы было много историй. А всего опубликовал больше 600 разных воспомнинаний.
Запорожские впечатления
— Вы провели в Запорожье несколько дней. Какие впечатления?
-Город мне понравился еще раньше. Прошлым летом я был на ArtForum. У меня в Запорожье есть друзья. Город, что называется, сразу «зашел». С одной стороны — Хортицей, с другой — «городом Солнца» (Соцгород. — Ред.), идеей выстроить город, в котором всем хорошо. Очень люблю конструктивизм. Нравится Днепрогэс. Плюс — люди, которые для меня олицетворяют Запорожье, это сотрудники «Запорожского медиа центра». (Организовали выставку. — Ред.). Они такие, как надо!
За помощь в организации интервью спасибо общественной организации «Запорізький медіа центр».
Где и когда посмотреть «Стену»
Смотрите «Стену» в «Мистецькому просторі» на 2-м этаже отеля «Интурист», с 10.00 до 19.00. Выставка работает ориентировочно по 5 марта. Возможно, будет продлена.
Вход бесплатный.
Факты
Матвей Вайсберг — номинант на Шевченковскую премию-2021, за выставку «Матвей Вайсберг в музее Ханенко». Итоги объявят в день рождения поэта, 9 марта.
В Запорожском областном художественном музее хранится одна работа Матвея Вайсберга.
Читайте также: Запорожские художники открыли весеннюю выставку во время снегопада — фото.
Фото Александра Прилепы
Сообщение Известный художник в Запорожье: Когда рисовал картины, то просто кричал появились сначала на Индустриалка — новости Запорожья.
Источник: http://iz.com.ua/zaporoje/izvestnyiy-hudozhnik-v-zaporozhe-kogda-risoval-kartinyi-to-prosto-krichal
Мы в Telegram, наш Telegram bot — @zpua_bot, Мы в Viber, Мы на Facebook
