В оккупированном Запорожье не было даже кошек
Доктор Гуляков – врач от Бога. Это не преувеличение. Тысячи людей прозрели в буквальном смысле слова благодаря окулисту Матвею Федоровичу Гулякову.
Мы уже рассказывали о его удивительной работе. Не менее удивительна и жизнь Матвея Федоровича. При всем уважении к нынешним медикам, ропщущим на медреформу, зарплату и коронавирус, осмелюсь посоветовать им (да и не только им) почитать, как жил доктор Гуляков (1894 – 1969).
И дело не только в тех ужасных обстоятельствах, хотя их и уместно сравнить с нынешними, чтобы понять пустячность наших теперешних трудностей. Он жил в эпоху тотальной регламентации, когда ни о какой частной клинике или европейской зарплате за рубежом и помышлять не мог. Тем не менее, творил чудеса.
Молодость и послевоенный этап биографии Матвея Гулякова мы описывали здесь. Сегодня же, когда Запорожье встречает 77-ю годовщину освобождения от фашистских захватчиков, уместно остановиться на том, как доктор Гуляков и его семья пережили войну. За этот рассказ мы должны быть благодарны запорожанке Елене Гуляковой. Ее свекровь Нина Матвеевна, прожившая почти 97 лет, — дочь доктора Гулякова. Как и отец, Нина Матвеевна работала офтальмологом.
— Из вечера в вечер я сидела и записывала ее рассказы, — делится с нами Елена Гулякова. – Они потрясающие – воспоминания очевидца, свидетеля истории нашей Родины. мы с Ниной Матвеевной много вечеров записывали ее рассказ, пили корвалол, плакали и опять продолжали.
Вот часть этих воспоминаний.
1930-е годы — страшное время раскулачивания и репрессий. Матвей Гуляков, у которого один брат – расстрелянный белый офицер, второй – живущий за границей, третий – репрессированный, естественно, боялся за свою жизнь. Каждый вечер, ложась спать, он клал на стул узелок сменного белья — на случай ареста.
Спас его человек по фамилии Аптекман, который был вхож в дом Гуляковых. Этот Аптекман часто бывал у них в гостях, участвовал в музыкальных вечерах, играл на рояле и обладал приятным голосом. При этом служил в НКВД и, видимо, каким-то образом защитил Матвея Федоровича. Но об этом Гуляковы узнали гораздо позже.
В голод 1933 года отнесли в «Торгсин» (организацию по обслуживанию зарубежных гостей и советских граждан, имеющих ценные вещи) бабушкины простенькие золотые сережки, крестильный золотой крестик Нины и золотые запонки Матвея Федоровича. Их подарил когда-то то ли граф, то ли князь еще в Санкт-Петербурге в благодарность за то, что Матвей делал ему перевязки после ранения.
В обмен на золото Гуляковы получили рис и немного муки, кто-то из больных привез пшено. Изредка пекли лепешки.
Время шло, дочь Нина поступила в днепропетровский мединститут, проучилась четыре года, перешла на пятый курс. Летом 1941 года проходила практику в Запорожье. 22 июня было воскресенье, она сидела дома и вышивала, когда по радио объявили, что началась война. Осенью Нина вернулась в Днепропетровск, но занятий уже не было. Фашисты взяли Кривой Рог, подходили к Днепропетровску Предприятия эвакуировали. Девушка так бы и осталась в оккупированном городе, но муж подруги приехал за своей женой, и они взяли с собой Нину. Последним пароходом прибыли в Запорожье.
Теперь немцы подходили и к Запорожью. Эвакуировали заводы, по улицам города в тыл гнали стада. Отступающие советские войска взорвали плотину.
Сентябрь 1941 года. Вид с берега на мост через Старый Днепр и Хортицу во время боев за Запорожье. Снимок сделан с немецкого танка
Нина с матерью собрали вещи в заплечные мешки и отправились в эвакуацию на Урал. Но в Ростове-на-Дону поезд изменил маршрут и повез их на Северный Кавказ. Так они попали в Пятигорск.
Матвей Федорович, имеющий «белый билет», до последней минуты работал в Запорожье. Когда немцы подходили к городу, он с несколькими врачами пешком отправился в Пологи. Там сел на поезд, чтобы ехать на Урал за семьей. Но на какой-то станции встретил знакомого врача, который сопровождал эшелон. Он и сказал: «Гуляков, твоя семья не на Урале, ищи ее на Северном Кавказе».
В пятигорском горсовете были списки эвакуированных. Он искал семью по этим спискам и не мог найти. На поиски ушло около месяца. В какой-то момент Матвей Федорович просто сел посреди улицы и заплакал.
Мемориальная доска на стене санатория «Родник» в Пятигорске. Надпись гласит: «В корпусах №№ 15, 17, 19 в 1943–1946 гг. находился эвакогоспиталь № 1046». Госпиталь № 1046 был эвакуирован из Запорожья
Но, где-то в октябре, он все же нашел своих. Устроиться на работу в Пятигорске Матвей Федорович не мог, туда эвакуировали клинику Филатова, офтальмологов хватало.
И семья поехала в Кисловодск. Сняли комнатку. Глава семьи работал в горбольнице и в военкомате. Нина — медсестрой. Все санатории Северного Кавказа стали госпиталями. Из блокадного Ленинграда начали поступать голодающие и раненые, вывезенные по «дороге жизни». В основном, интеллигенция – профессура, студенты, учителя. Ведь многие рабочие в начале блокады ушли на свои заводы и там и жили.
Питерцы умирали целыми палатами, в ранах были черви. Поселят палату – на следующий день она пустая, все умерли. Как-то старичок-профессор. У него был мешочек с драгоценностями, и Нина присутствовала при их описи. Ничего подобного она в жизни не видела.
Так они проработали около года. Немцы пришли уже на Северный Кавказ. Гуляковы засобирались в Сибирь. Но военкомат не отпустил Матвея Федоровича. В конце концов, руководство сбежало, бросив раненых и мирное население немцам. На полу в военкомате валялись паспорта, документы. Воцарилось безвластие. Вокруг немцы, а Кисловодск не был занят. Зато подняли голову местные мародеры: грабили санатории, тащили ковры, зеркала, картины. На вокзале остались поезда с ранеными, госпитали были переполнены. Жители забирали ходячих, переодевали их в гражданскую одежду.
В город вошли немцы. Вошли без единого выстрела, просто въехали на мотоциклах. По всему городу развесили плакаты: «Все имущество вернуть, иначе – расстрел». И все награбленное понесли обратно на площадь.
Теперь начался другой грабеж – все забирали себе фашисты. Разграбили все санатории и расстреляли всех раненых. Просто заходили в палаты и расстреливали в койках.
Покончив с ранеными, взялись за население. Сначала за евреев. Их аккуратно переписали, заставили носить на груди шестиконечную звезду, подметать улицы, выполнять самую грязную работу. Потом появился приказ: всему еврейскому населению явиться на вокзал «для отправки в малонаселенные места Украины» и взять с собою особо ценные вещи. Но повезли их в Минводы на станцию Суворовская, там всех расстреляли, а ценности немцы забрали себе.
Постановление о выселении евреев из оккупированного Кисловодска в 1942 году
Затем в управу вызвали всех эвакуированных, стали допрашивать, кто откуда. Вы с Украины – так поезжайте в Украину, а мы вас отвезем. И вот Гуляковы поехали, вроде бы, домой. С ними была еще одна семья запорожцев, а среди них этническая немка. Доехали до Ростова, началась бомбежка. И вот этой женщине-немке немецкий солдат, сопровождавший эшелон, сказал, что везут их в Германию. И надо бежать, пока не перерегистрировали.
Во время бомбежки на вокзале выскочили из поезда и спрятались в развалинах депо. Лежали, пока не закончилась бомбежка и не ушел эшелон. Затем дошли до окраины Ростова-на-Дону. Там женщина по имени Савельевна приютила их и накормила горячей кашей. У нее беженцы провели ночь на полу. Из Ростова добрались до Таганрога. Там у Матвея Федоровича была знакомая медсестра. Она тоже приютила их. Оттуда добрались до Синельниково. Это уже почти дом!
Ночью приехали в Запорожье. Сидели на вокзале и не знали, цел ли дом, живы ли матери. Железнодорожник узнал Матвея Федоровича и сказал, что дом цел, родители живы. Утром, когда окончился комендантский час, пошли домой. Их встретили, как вернувшихся с того света.
Немцы к приехавшим отнеслись очень настороженно. Но не так боялись фашистов, как квартальных полицаев, те знали всё и вся и выдавали наших людей.
Предположительно, 1942 год. Запорожье в оккупации. Га этом месте сейчас стоит МакДональдз
В городе завели новые порядки – трамваи, в которых вагоны только для немцев, кинотеатры для немцев и даже сельтерская вода только для немцев. В сквере Пионеров было немецкое кладбище – кресты и каски. Немцы начали восстанавливать уничтоженные большевиками церкви. Церковь открылась в кинотеатре имени Ленина на площади Свободы. На крыше установили крест, в зрительном зале шла служба. Кресел, конечно, не было. Амвон стоял в месте, противоположном тому, где потом находился экран.
В здании краеведческого музея расположилась немецкая управа. Там был врач, знакомый Матвея Федоровича. Он сотрудничал с немцами и даже впоследствии ушел с ними. Он-то и устроил Матвея Федоровича в железнодорожную больницу. Нину тоже взяли туда на работу.
Но возраст у Нины был самый подходящий для отправки в Германию. Больных не забирали, и вот у Нины появилась справка о туберкулезе. У женщины с больными почками брали мочу для анализа якобы от Нины. Перед вызовом на медкомиссию пили кофеин, чтобы показать «больное сердце». Это и спасло.
Однажды врачей, в том числе и Нину, вызвали в управу за то, что давали нашим людям слишком много больничных листов. Немец, сидя, отчитывал через переводчика, а они стояли перед ним, вытянувшись в струнку.
Но фронт приближался. Немцы засуетились, стали выгонять население на правый берег — туда, куда уходили сами. По домам ходили полицаи и выясняли, кто где.
Нужно было прятаться. Семья Гуляковых и еще несколько врачей, в том числе два пленных хирурга и два коммуниста, решили спрятаться в подземных коммуникациях больницы. К тому времени больница опустела, в одном корпусе был лаз, из которого можно было попасть в подземелье, но только ползком. И вот так, лежа под землей, они провели двое суток.
Все же пришли немцы, стали кричать и стучать в двери. Наши испугались и решили, что их кто-то выдал. Поэтому ночью через ворота больницы ушли к старику, жившему недалеко от их дома. Спрятались у него в сарае. Хозяин заложил их углем, дровами. Так они прожили около недели. А уже был октябрь, довольно холодно. Днем слушали приближающуюся канонаду, ночью выходили размять затекшее тело, ели принесенную горячую еду.
И вот 14 октября 1943 года через щель в сарае увидели советского солдата. Что тут началось! Люди, как горох, посыпались с чердаков, вылезали из погребов, обнимали его, целовали.
Матвей Федорович Гуляков с женой Марией Андреевной, дочерью Ниной и внуком Сергеем
Фронт шел со стороны Ореховского шоссе. Вокруг канонада, весь город занят немцами, освобожден только Южный поселок. Пришел знакомый и сказал, что немцы жмут с Кушугума, надо уходить в тыл к нашим. И опять семья Гуляковых, их знакомый и еще один 15-летний подросток пошли навстречу нашим войскам в тыл.
По шоссе идут наши танки, а навстречу им бегут люди, стремясь не оказаться под немцами вновь. Налетели два немецких самолета и начали бомбить. Матвей Федорович толкнул дочь в канаву и закрыл своим телом. Но все обошлось, самолеты быстро улетели. Гуляковы встали, отряхнулись – темно, дым, страх, стресс. И они пошли на Орехов. Шли без остановок, поглядывая на город, а там шел бой, в центре горели дома.
Глубокой ночью пришли в село Жеребец (потом Кирово, сейчас Таврическое). Идти в Орехов уже не было сил. Добрая женщина пустила в хату, там отдохнули, а днем пришли в Орехов.
В Орехове жила семья Белого, его сына Васю Матвей Федорович лечил, когда мальчику повредило глаз осколком. У Белых поели, там же переночевали. Их спутник пошел в военкомат и отправился на фронт, а Гуляковы остались жить у Белых. Врачей не было, и в райздраве просили поработать хоть немного. Пробыли в Орехове около месяца. За это время Запорожье освободили, хотя Бабурка еще была занята немцами. Они оттуда обстреливали город, гибли люди. Днем ходить по городу было нельзя, только ночью. Даже мост через Московку был под обстрелом. Бывало, сидит Матвей Федорович на приеме и слышит вой пролетающего снаряда.
Офтальмолог Нина Гулякова. 1946 год
В 1945 году на город было три глазных врача – Матвей Федорович, Нина Матвеевна Гуляковы и еще один врач. Приемы были по 60 человек, рецепты писать не на чем, у больных просили клочок бумаги.
Транспорт не ходил, Днепрогэс разрушен, 6-й поселок в руинах. В старой части уцелели только дом Лещинского, здание театра. Главврач больницы жила напротив театра и держала корову. Можно себе представить, как по центральной улице шли коровы. Но восстановили Днепрогэс, появился свет, в городе пустили трамвай.
Вначале город был пустым. Только вдалеке можно было увидеть одного-двух человек. Не было даже кошек. Люди договаривались, чтобы, когда чья-то кошка окотится, им дали котят. Матвей Федорович свою кошку украл — просто снял с забора. Пришли хозяева искать, а бабушка спрятала кошку в шкаф.
Началась демобилизация, люди возвращались домой. Отстроили здание областной больницы, она находилась в здании нынешней областной детской больницы.
Но Матвей Федорович Гуляков остался верен родной железнодорожной больнице до конца жизни.
Подготовил Владимир Фризько
Фото: архив семьи Гуляковых, fox-notes.ru, waralbum.ru, imena.onf.ru, alearh.livejournal.com
Читайте также: И баян лечил: легендарный запорожский санаторий останется в жизнерадостных фотографиях
Сообщение Легендарный врач ждал освобождения в запорожском подземелье появились сначала на Индустриалка — новости Запорожья.
Источник: http://iz.com.ua/zaporoje/legendarnyiy-vrach-zhdal-osvobozhdeniya-v-zaporozhskom-podzemele
Мы в Telegram, наш Telegram bot — @zpua_bot, Мы в Viber, Мы на Facebook
