Во время пандемии коронавируса люди стали чаще страдать депрессией
Запорожский психотерапевт Анна Пришутова рассказала, как пандемия коронавируса повлияла на психологическое состояние людей, появление у них чувства тревоги и депрессии. О своих наблюдениях специалист рассказала в интервью изданию «Новый день».
— Заметила такую тенденцию: сначала (в начале 2020 года) запорожцы очень боялись заболеть коронавирусом, потом (лето-осень 2020) началась волна активного отрицания опасности этой болезни — в соцсетях мне рассказывали, что коронавирус не опаснее гриппа, а в маршрутках никто маску не носил. Затем, когда начали появляться погибшие от этой болезни среди личного окружения каждого, люди снова “напряглись”. Это какая-то психологическая схема реагирования на стресс и угрозу?
— Да, наверное, у кого-то включились чисто психологические моменты. Много факторов. Во время пандемии государство обязано иметь структурированную, четкую линию действий. Граждане должны понимать, что есть правила и им нужно следовать. У нас же государство действует невнятно, а это как раз та ситуация, когда оно должно что-то делать. Нет четкого понимания, что происходит.
С другой стороны ментальность нашего народа такова, что пока гром не грянет, никто никуда не идет. Славянским народам свойственно считать “авось пронесет”. Или еще момент: многие ничего не делают, если проблема неминуема.
Когда есть угроза, я могу относиться к ней, как к выраженному стрессу. И эти стадии человек проходит при большом горе или угрозе. Сначала я не хочу видеть угрозу, отрицаю ее, потом я ее очень боюсь, а потом могу тоговаться. На мою позицию и поведение очень сильно влияют все вместе взятые информационные источники.
— Почему даже сейчас, когда Запорожская область на втором месте в Украине по количеству заболевших, в наших маршрутках 30-40% людей сидят без масок? Хотя у каждого уже есть знакомый, который умер от этой болезни и люди по идее должны стремиться всеми путями минимизировать риск заражения. Как с точки зрения психологии это можно объяснить?
— Я думаю, среди них есть люди, которые не считают это обязательным. Или те, которые не считают это достаточной и необходимой мерой профилактики. Для того, чтобы следовать чему-то меня нужно или убедить или заставить. Заставить сложно, а убедить не получается.
— Заставили вакцинироваться, когда перестали пускать в маршрутки без сертификата. Тогда резко выросли очереди в пунктах вакцинации.
— Да, тогда удалось заставить.
— Кстати, “антиваксы” — это легко внушаемые люди, которые верят слухам и страшилкам из интернета?
— Я не думаю, что внушаемые. Люди могут быть протестными, а не внушаемыми. Я могу просто не понимать, зачем это нужно. Или быть не согласной по своим убеждениям. Не знаю, кого из этих людей сейчас больше. Для того, чтобы человека убедить, нужна настойчивость и последовательность сообщений. А у нас ничего этого нет. Идеологическая пропаганда — эта одна из функций государства.
— Наверняка, у вас, как у дипломированного врача-психиатра, есть знакомые врачи в Запорожье, которые работают в ковидных отделениях или сталкиваются с этой болезнью. Как они переносят это испытание? Как им сейчас живется в этих условиях?
— Очень по-разному. И это тоже проблема. Рассказывают, что у нас много денег выделяется на медицину, а потом ты сталкиваешься с тем, как это на самом деле выглядит, насколько все организовано и реально обеспечено материальной базой… Далеко не все наши врачи считают, что нужно вакцинироваться.
— А вы сами вакцинировались?
— Да, Pfizer. Иммунная система связана с психикой. Если человек верит в то, что вакцина ему поможет — она ему поможет сильнее. Я вообще за вакцины. Особенно, детские. Ведь доказанный факт, что многие болезни были побеждены именно благодаря вакцинации — например, полиомиелит. А это очень тяжелое инвалидизирующее заболевание.
— Как вы думаете, должен ли частный бизнес помогать государству бороться с эпидемией?
— Не должен. Бизнес должен заниматься бизнесом. С него берут налоги. Но, конечно, когда я понимаю, что здесь у нас ситуация, схожая с войной, потому что есть человеческие потери и это все трагично, то, если есть желание, можно помочь. Мы все люди и мы же тоже здесь живем. И было бы неплохо, чтобы бизнес помогал. Но он не должен. Нет у него такой обязанности.
При этом, все мы понимаем, что и без того слабая экономика подорвана пандемией. И если кто-то помогает — это ценно. Например, сейчас очень большая потребность в кислороде в больницах. По-моему, около 70% затрат на наличие кислорода в наших больницах — это затраты бизнеса.
Нашему городу, можно сказать, повезло. Мы не познали коллапс, потому что не остались наедине с проблемой, подстраховал крупный бизнес: то оборудование подарит, то медицинский кислород поставит. Например, «Запорожсталь» получил лицензию на медицинский кислород и на безоплатной основе поставляет в среднем 70-80 тонн жидкого кислорода ежесуточно. Комбинат также помог восстановить отделение инфекционной больницы, которое пострадало в пожаре, а предприятия Метинвеста отказался от налоговых каникул в период пандемии в 2020 году и в полном объеме перечисляют налоги в казну. Страна и город выигрывают от стабильной работы крупного бизнеса, потому что когда растут доходы бизнеса, который работает открыто и легально — растут и отчисления от этого бизнеса в бюджеты.
А «Мотор Сич» подарил 15 переносных кислородных концентраторов 5-й горбольнице. Когда кто-то делает что-то хорошее в наше нестабильное время, это стоит внимания и признания.
— Мне кажется, у нас многое возложено на плечи волонтеров. То они одевали армию в начале войны, то бегают по Украине в поисках кислородных баллонов и ищут в больницах места для задыхающихся больных. Как это характеризует наше общество?
— Волонтерство, как движение, появляется тогда, когда есть проблема, и ее никто не решает. Хорошо, когда есть люди, которые готовы включиться. Такая себе бесплатная рабочая сила. Но когда что-то временное становится постоянным, возникает вопрос “что не так?”. Возникает вопрос о дееспособности тех, кто должен решать эту проблему по долгу службы. С каждым новым президентом или премьер-министром, по Украине как шторм проходит — все меняется, разрушается, нет преемственности.
Энтузиазм всегда заканчивается. В лучшем случае из волонтерства вырастает структура — благотворительный фонд. Например, как наш “Эко-сенс” — организация, которая занимается экологическими вопросами. Нужно всегда этим управлять, чтобы волонтерская организация была структурированной, с задачами и бюджетом.
— Недавно услышала фразу от продавщицы на рынке: “Боже, все такие радостные идут! Все друг друга любят!”. Сказано это было с сарказмом. Почему украинцы, в большинстве своем, понурые, замученные жизнью, редко улыбаются? Это ведь не только от безденежья? Наверное, и потому что все мы чувствуем себя в своем государстве незащищенными?
— Это точно не от безденежья. Проводилось много исследований о том, где люди чувствуют себя наиболее счастливыми. И в список этих стран входит Индия, Индонезия. То есть, это не про уровень жизни, это про способность быть счастливым. Отчасти это ментальность. В основном же о том, что сложно чувствовать себя счастливым, когда я в тревоге. А тревога чаще всего появляется в условиях нестабильности и незащищенности.
Должен быть внутренний настрой на позитив. Мы когда-то брали интервью у женщины, которая прошла концлагерь. Она была волонтером в церкви. И она все время улыбалась. Когда я ее спросила о концлагере и о том, как ей удалось не сломаться, услышала такую фразу: “Даже там можно радоваться”. Виктор Франкл написал, пожалуй, свою самую известную книгу «Человек в поисках смыла» на основании тех мыслей которые приходили во время пребывания в концлагере, и очень многое зависит от того, какой путь я выбираю.
Это не очень легко, когда ты в тревоге. Не очень хочется смотреть на цветочки, но это единственный путь. Важно, как я отношусь к своим проблемам. Если я воспринимаю их как главное в своей жизни, тогда я мало что могу с этим сделать. Если я могу увидеть что-нибудь другое, моя жизнь становится другой. У меня были клиенты, которые принимали участие в боевых действиях, или беженцы с Донбасса, которые не только потеряли все свое имущество, которым пришлось лишиться привычного образа жизни. И есть люди, которые смогли это пройти и начать новую счастливую жизнь. Оно все равно болит и оставляет след в душе. Но человек не обязан жить с посттравматическим синдромом и с глубокой раной, которая не заживает. Все-таки, это выбор. Хорошо на эту тему говорится в книге Эдит Эгер “Выбор”.
К тому же, зачастую мы ждем наказания. Оглядываемся, а не будет ли мне что-нибудь за это, за мое счастливое состояние.
— Мы ждем наказания?
— Мне тоже было интересно, откуда это повелось. Читала исследования, что якобы православие влияет на прихожан больше через наказание, чем через поощрение. А православие на нашей территории очень давно. К тому же, долгое время было распространено единоличное управление, когда правил князь или царь, потом пан, потом одна партия. Есть кто-то, кто решает мою судьбу и я не знаю, по каким критериям он примет решение. Я могу ошибиться и за каждый проступок меня ждет наказание. Сильно радоваться в нашем народе не принято: ты чего это такой веселый, когда всем паршиво? Много таких моментов. И у нас это распространено.
— Из состояния тревоги можно выйти самому или обязательно нужна помощь психотерапевта?
— Если тревога не относится к тревожному расстройству, то можно. У меня бывает тревога — звоню ребенку, а он не отвечает и я начинаю тревожиться. Дозвонилась или он перезвонил — ну, все, все нормально. Или ребенок заболел и я тревожусь до тех пор, пока это не пройдет. Но при этом я знаю, что делать, куда обращаться — позвонила доктору, мне выдали список лекарств.
А есть тревожно-депрессивное расстройство, расстройство с паническими атаками. Когда мы ставим диагноз? Когда все это длится долго, затрагивает все сферы жизни, если при этом нарушаются витальные функции — я начинаю плохо спать, плохо есть (или, наоборот, много), не могу сосредоточиться. И мне ничего не хочется. Я не могу и не хочу. Тогда нужно обращаться к психотерапевту.
До этого срабатывает защитный механизм — я думаю о том, что мне хочется и начинаю этим заниматься. Иду к друзьям, отдыхаю, вкусно ем или покупаю что-то красивое. Интуитивно понимаю, что мне нужны положительные эмоции и пытаюсь их организовать. Часто это помогает. Нужно подумать, что мне хочется прямо сейчас и порадовать себя. Следует поддерживать минимальные социальные связи — говорить случайным знакомым несколько фраз. Потому что, когда мы в стрессе, мы замыкаемся в себе. Надо попробовать поднять голову и посмотреть вокруг. И вы увидите людей. Теория минимальных социальных кнтактов говорит о том, что если вы будете говорить пару фраз случайным знакомым — в очереди, заказывая кофе и т.д. то вы получите внутреннюю опору. И если вы улыбнетесь человеку, то в 99% случаев он улыбнется вам в ответ. А это тоже энергия.
И есть природа, куда нужно выходить. Если кому-то повезло и у него природа за стеной — вообще прекрасно.
Но если есть значительная глубина, длительность тревоги, то самому справиться не получиться.
— Увеличилось ли во время эпидемии среди запорожцев количество людей с тревогой и депрессией?
— Да, у меня нет ни одного знакомого психотерапевта, у которого за последние два года не увеличилось бы количество клиентов. Про себя могу сказать, что намного тяжелее стали случаи. Если раньше человек ходил на приемы максимум три месяца, то сейчас консультации идут дольше.
Да, люди стали тревожнее. Потому что нет информационной генеральной линии. Человек все время в напряжении, потому что ничего не понятно, постоянно меняются правила. Во время первого локдауна люди еще и материально пострадали, потому что сидели без работы несколько месяцев. Да, стало намного больше тревожных и депрессивных расстройств.
— Как этот стресс переносят разные возрастные группы? Кто оказался более стойким — пенсионеры или молодежь?
— Дети, к счастью. Люди старшего возраста — по-разному, это зависит от их характера. Тем более, что с возрастом очень часто мы теряем жизнерадостность. И все люди с возрастом более тревожны и менее выносливы во всех смыслах. Все остальные — тоже по-разному. Есть молодые, которые очень тревожатся. Много стало панических расстройств. Короновирус — нейротропный вирус и часто, даже если сама болезнь была перенесена хорошо, возникают последствия в виде тревоги и панических атак. Переболел, а через месяц-два понимаю, что как-то я не справляюсь. Любой стресс, любая социальная нестабильность всегда вызывают увеличение тревожных расстройств.
— Что поможет справиться с тревогой? Ну, кроме запасенного ящика туалетной бумаги.
— Хорошо, когда в жизни человека есть любовь. В это понятие входит все, что нужно человеку для психического и эмоционального комфорта. Когда мы говорим о любви, мы думаем о том, что меня принимают, ценят, обо мне заботятся. Мне хорошо с человеком что-то делать вместе — есть разделенность жизни. Умение любить должно бы быть, иначе маловероятно, что я встречу любовь. А если встречу, то маловероятно, что я долго в этом пробуду. Потому что я не буду верить, что так бывает. Очень много людей, которые получают хорошее отношение к себе, не верят в происходящее и поскольку им это неясно, уходят из отношений.
Считаю, что смысл жизни в том, чтобы последовательно идти к счастью. Если человек понимает, что его жизнь гармонична, то в итоге он оценивает это как счастье. Счастье без любви не бывает. Она дает и смысл, и свет и ясность, что вообще происходит.
— Когда вы говорите о любви, вы ведь имеете в виду не только любовь мужчины к женщине? А если бабушка живет одна и любит свою кошечку, это тоже любовь или ей срочно нужно регистрироваться на сайте знакомств и искать дедушку?
— Разумеется, это и любовь к детям, которая очень сильна. Любовь к детям дает ого-го какую мотивацию жить. Кошек и собак, любое живое существо тоже можно сильно любить и тискать.
— В вашей организации “ТО для личности” занимаются только психотерапией?
— Если говорить об организации, она называется «Пситрон» вот уже более 20 лет. ТО для личности — это название программы. У нас два психотерапевта, еще есть диетолог. Привлекли к сотрудничеству генетика и педиатра. Потому что есть вещи, которые нужно решать в комплексе. Можно на протяжении всей жизни не обращаться к психотерапевту — запросто! Но тогда должен быть другой ресурс, который даст возможность справляться с проблемами.
Современная жизнь дает огромную нагрузку на психику — из-за больших объемов информации и полного отсутствия интимности. В смысле, что кто-ни лень покушается на мои личные границы. В соцсетях видна вся наша жизнь. У человека нет личного пространства, и нет возможности восстанавливаться.
Поэтому хотя бы консультативная психотерапия может быть в жизни человека. Если есть ресурс, без нее можно обойтись, но зачем, если мы можем решить проблему быстрее и успешнее.
Читайте также: Как пережить потерю работы и настроиться на поиск новой — советы запорожцам
Сообщение Запорожский психотерапевт объяснила, почему люди не хотят носить маски и вакцинироваться от коронавируса появились сначала на Индустриалка — новости Запорожья.
Источник: http://iz.com.ua/zaporoje/zaporozhskiy-psihoterapevt-obyasnila-pochemu-lyudi-ne-hotyat-nosit-maski-i-vaktsinirovatsya-ot-koronavirusa
Мы в Telegram, наш Telegram bot — @zpua_bot, Мы в Viber, Мы на Facebook
