На войну в Афганистан он уходил в 23-летним лейтенантом, смерть настигла его в 54 года
Он умер дома, в пгт Приазовское — парализованный и прикованный к постели.
Ниже я публикую интервью с Олегом Димитровым, которое для газеты брал у него в октябре 2008 года. Сейчас хотел позвонить ему, чтобы спросить, как он поживает. Но что-то удержало меня от звонка. Я позвонил дяде Олега — Николаю Николаевичу Калаянову. И он сообщил мне — Олег умер почти три года назад, 9 апреля 2016 года. Еще я узнал, что газетная публикация десятилетней давности помогла в том, что бизнесмены, с которыми у Олега возник денежный конфликт, долг вернули. Двадцать тысяч долларов.
Сейчас речь о человеке, который в 27 лет стал инвалидом и еще 27 лет не сдавался, хоть и был прикован к постели. И в инвалидную коляску не хотел пересаживаться: «Только сяду в нее – это уже все! Это уже не спецназ», — он служил в спецназе.
В общем, вот то интервью, записанное в октябре 2008 года. И заголовок тот оставляю.
И снова каждый день он «ходит на войну»
Сидеть без дела и ждать смерти – самое страшное для человека, видевшего смерть
Олег Димитров — после войны, прикованный к постели, и на войне, он слева в темных очках
Однажды Олегу Димитрову до смерти надоело лежать, и тогда он создал фирму, у которой сначала было девять комбайнов, потом – больше двух десятков. Они убирали хлеб по всей Украине, а он мотался следом, заключая договоры и обеспечивая своих людей работой.
С парализованными ногами он не мог передвигаться даже по квартире. Но друзья брали его на руки и сажали в автомобиль, который становился его кабинетом на колесах.
Это — история человека, перед которым нужно преклоняться.
Олег Димитров и его награды — между прочим, два ордена Красной Звезды — боевого ордена
«Погибали лейтенанты в первые месяцы, пока неопытные»
Мы сидим с Олегом в его квартире в райцентре Приазовское Запорожской области. Вернее, я сижу, а он лежит. Мигает большим экраном телевизор с выключенным звуком. Я даже не решаюсь о чем-то его спрашивать. Вопрос единственный сидит в голове: сейчас ему 46, а в 27 лет случился тот взрыв, это было уже не в Афганистане, а на северном Кавказе, после чего у него полностью отнялись ноги.
Про Афганистан говорят сейчас разное. Кто нас там ждал? Зачем мы туда пришли? Но это не к нему вопросы. В 1983 году Олег Димитров окончил военное училище – молодого 21-летнего лейтенанта отправили служить на Дальний Восток. Через два года новый приказ – Афганистан. Он прослужил там невероятно долго – два с половиной года.
— Олег, когда вы были в Афганистане?
— С декабря 1985 по май 1988.
— Почему так долго? Вас же должны были сменить.
— Замена прибыла. Но там ведь как – погибали лейтенанты, в основном, в первые месяцы, пока неопытные. Мой сменщик погиб. А следующего мне пришлось ждать еще полгода.
— Вы кем там служили?
— В Афганистане я был командиром группы глубинной разведки в отряде спецназа ГРУ. Это сейчас всяких спецназов много есть, куда ни кинь. А тогда их было два: спецназ КГБ и спецназ ГРУ – Главного разведывательного управления Вооруженных Сил СССР.
Спецназ ГРУ – это, скажем так, десантное подразделение, только разведывательное, которое действует не внутри страны, а на защите ее интересов за рубежом.
— В чем заключалась ваша служба в Афганистане?
— Наш отряд занимался «охотой»: на караваны, на наемников, на главарей бандформирований, — это чисто наша была работа.
Но, прежде чем полк, дивизия, армия начинают проводить крупномасштабные действия, всегда производится разведка и уничтожение караванов на определенном участке боевых действий. Первыми всегда идут десантники – то есть разведчики.
— Но их же по европейской внешности сразу и раскроют – не туристы же по пустыне да по горам ходят.
— В разведке очень много направлений. У нас привыкли понимать: раз разведчик – значит, Штирлиц, и все. Наше направление разведки называется – добыча информации силовым способом. То есть способом диверсии.
Афганистан понятие очень сложное. Поэтому там линии фронта как таковой не было. Были так называемые договорные кишлаки, не договорные.
«Шурави! У нас с вами мир пока»
— Что такое «договорные кишлаки»?
— В каждом кишлаке существовало свое бандформирование или своя самооборона. Центральной власти они там не очень-то подчиняются – своей жизнью живут. И договорным был тот кишлак, где они, афганцы, пока между собой воевали. Нам они в таком случае говорили: «Шурави! У нас с вами мир пока. Мы тут выясняем между собой отношения». Такое часто бывало. Это специфика Афганистана.
— А что такое охота на караван?
— Караваны – из вьючных животных, автомобильные – в основном, из Пакистана шли. В основном, везли оружие и боеприпасы в поддержку моджахедам.
— Что вы должны были делать – обнаружить и уничтожить?
— Информация поступала из разных источников: в определенное время должен пройти караван. В таком случае устраивается засада. Караван может быть уничтожен способом облета. Поднимаются в воздух два вертолета – «вертушки»: один с мощным вооружением, второй с десантом – 16 человек. Боевой вертолет делает залп по каравану, из второго высаживается десант и идет на уничтожение каравана.
— Но там же может быть сопровождение и сто человек?
— Бывало по-всякому. Потому, отправляясь на задание, мы всегда говорим: «Идем на войну». Приходилось и голодать во время боевых рейдов. Однажды так прижало, что пришлось наших минно-розыскных собачек съесть. Иначе бы не выжили.
Шрам на теле – будто снаряд вылетел изнутри
За два с половиной года службы в Афганистане Олег Димитров был дважды ранен, но каждый раз возвращался в строй. А в 1989 году он попал на Северный Кавказ, где к закату горбачевской «перестройки» начали вспыхивать вооруженные конфликты. Здесь и случилось с ним самое страшное. Почти самое страшное. После взрыва ранения были такие, что врачи сказали – они не совместимы с жизнью. И самое страшное с ним почти уже случилось – смерть. Но он выжил.
Это была длительная и тяжелая борьба за жизнь. Олег мне показывал шрам на теле – как будто снаряд вылетел изнутри и разворотил ему туловище. У него отказывали почки, потому что их почти не было. Врачи снова говорили – это смерть. Но оставшиеся кусочки почек, скрючились, скукожились и… заработали.
Потом с ним приключилась еще одна беда. Друзья-«афганцы» организовали ему поездку в Германию на профилактическое лечение. И он там действительно подлечился. Возвращался домой, и по дороге автомобиль влетел в аварию. У него был жуткий перелом и так уже не работающих ног. Пришлось еще на два месяца вернуться в госпиталь – это был советский военный госпиталь, а Группа советских войск в Германии только собиралась покидать бывших друзей по «социалистическому лагерю».
С парализованными ногами он мотался по всей Украине
Олег вернулся домой, в Приазовское. К маме. Потому что кроме мамы никому он был не нужен. Жена ушла от него. С сыном. Живет сейчас в Нальчике. Сыну уже 21 год. Столько было Олегу после окончания военного училища. Сына он за эти годы ни разу не видел.
Был бы на ногах («Ах…») – конечно, увиделись бы. А так… Уже почти двадцать лет, с 1989 года, он прикован к постели. Тогда ему было 27, сейчас 46. Про инвалидную коляску он и слышать не хочет: «Только сяду в нее – это уже все! — машет он рукой и сжимает кулак. – Это уже не спецназ».
В 90-е годы, когда лежание (день и ночь!) на диване стало невыносимым, вдруг понял он, что если ничего не будет делать, то может сойти с ума. Он организовал фирму, которая взяла в аренду сначала девять зерноуборочных комбайнов, а через некоторое время уже имела 24 комбайна. Они косили хлеб по всей Украине, передвигаясь с юга на север вслед за жатвой. Олег был директором этой фирмы. Его рабочим кабинетом стал автомобиль. Друг брал Олега на руки, спускался с ним со второго этажа, усаживал в автомобиль, и они мчались – то в поле, то в мастерские, то за тысячу верст…
Олег был счастлив. Вдруг оказалось, что он может очень много двигаться – на автомобиле. Вдруг оказалось, что он нужен очень многим людям. А больше, чем полсотни человек из его фирмы ему просто обязаны – работой и хорошей зарплатой. Себе он денег много так и не скопил – потому что за ними не гнался. Он гнался за жизнью, за движением. И этим был счастлив.
Фирма просуществовала несколько лет. Потом закрылась. Не по его вине. У хозяев комбайнов, которые он брал в аренду, появились другие коммерческие интересы.
«Афганистан болит в моей душе» — как пел поэт
«Долги платят только трусы»
Сидеть без дела и ждать смерти – самое страшное для человека, видевшего смерть.
Олег в поисках возможностей для приложения своего труда остановился на организации отдыха на берегу Азовского моря. Для этой цели он с огромными трудностями получил кредит в коммерческом банке, заложив собственное жилье.
Деньги нужны были как для содержания кемпинга, так и для первого платежа его собственнику, поскольку имущество было взято с последующей оплатой суммы его полной стоимости, после официального оформления собственником земельного участка под базой отдыха.
Вместо этого хозяин после первого сезона работы нашел других «крутых» молодых ребят, которым пообещал продать этот кемпинг, а о возврате полученного аванса и в мыслях не держит – хотя и обещает вернуть, но неизвестно когда.
Пока и Олег, и его мать свою пенсию ежемесячно полностью отдают банку за пользование кредитом и живут в надежде на возможную справедливость.
К слову, с момента приобретения этой базы в 2005 году хозяин ни разу не заплатил налога за землю, а Олег Димитров, думая о перспективе работы, заплатил налог и за 2006 год, когда он еще не работал, и за 2007 год и за 2008-й – когда ему уже не дали работать.
Обидно, что в нашем государстве порядочность не в цене. В цене только лозунг отморозков: «Долги платят только трусы…»
Сейчас бывший «афганец» — командир спецназа Олег Димитров вооружен папками с многочисленными судебными документами. И снова каждый день он ходит (как издевательски это звучит!), но он ходит – «на войну». Он надеется, что правды добьется. Да хотя бы 20 тысяч долларов вернет! На дороге не валяются. А тут еще с мамой, Лидией Ивановной Димитровой, случилось несчастье – совсем недавно, летом, сломала она шейку бедра. В доме оказалось два инвалида, оба не могут ходить. Лидия Ивановна перенесла сложную и болезненную операцию по замене сломанного сустава искусственным. Это больно ударило еще и по семейному бюджету – операция стоила 20 тысяч гривен.
Фото автора и из архива Олега Димитрова
Читайте также:
Источник: http://iz.com.ua/zaporoje/zhizn-i-smert-spetsnazovtsa-afgantsa-iz-zaporozhskoy-oblasti
Мы в Telegram, наш Telegram bot — @zpua_bot, Мы в Viber, Мы на Facebook
